Сколько дней прошло с тех пор, как Фархат Бей встретил на счастье (или на беду?) дочь Повелителя Салихе Султан? День или неделя? То кажется, что было это не далее как вчера, то чудится, что сотня солнц и лун уже сменили друг друга. Глядишь с балкона - все те же Босфор, Золотой Рог и Мраморное море играют беззаботно волнами. Прилив - и к сердцу Фархата подступает сладостная нежность, память рисует лик той, что поселилась в нем на вечные лета. Отлив - и сердце бея сжимается от тоски по ней. Лишь только займется закат, освобождая Фархата от дел по долгу службы, он спешит в свой особенный, скрытый от любых посторонних глаз, мирок, уместившийся в душе одинокого воина. Отец давно недвусмысленно намекает, что пора-де подыскать невесту и обзавестись семьей. На что Фархат всегда отвечал высокомерной усмешкой, искренне считая себя преданным одной лишь государственной службе. А теперь эта самая служба уже не выглядит столько привлекательной. Словно ему сосватали девушку, чье лицо скрыто чадрой, описав ее краше любой из султанш и европейских принцесс, но стоило флеру слететь с ее лица и коснуться земли, как обнаружилась серая посредственность, неразличимая в толпе себе подобных. Фархат Бей остро переживал внезапные чувства, совершенно не зная, как приручить этого дикого зверя, запертого внутри, что в клетке, и рьяно требующего свободы. Он пытался подступиться к нему с помощью здравого смысла, но он оказался бесполезным и даже вредным для столь тонкой материи как душа человека, стоящего на пороге влюбленности. Рассудок твердил оставаться холодным и неприкосновенным, но перо само летело в руку и начинало выводить на бумаге строги, которые прежде никогда бы не пришли на ум Фархату.

Подобен солнца свету взгляд хрустальный глаз,
Нежнее лебедя крыла фарфоровая кожа длани.
И голос чистый что алмаз,
И тонкий стан стройнее грациозной лани.

Оказывается, поэтом может стать только влюбленный, и каждый влюбленный обязательно становится поэтом. Правда, свои яркие, но немногочисленные поэтические послания Фархат Бей бережно хранил в шкатулке под замком - слишком личными, почти сакральными казались они ему. Вдохновляли и вместе с тем пугали - разве возможно такое, чтобы одна короткая встреча врезалась столь глубоко в сердце? Не помешался ли он? Если так, то нет ничего лучше на свете, чем помешательство ума, коль оно позволяет полюбить красавицу-султаншу!
Новый день - который по счету? - начался с переезда во дворец, в отдельные покои близ покоев шехзаде Мустафы. Отныне от неотлучно будет подле своего молодого господина и... госпожи. Как отрадно и печально! Она, должно быть, навещает своего брата часто, а значит будет ступать мимо дверей, за которыми томится он, Фархат... Когда вещи в сундуках с деревянными рельефами были доставлены в новые комнаты, бей отпустил калфу и агу, пожелав, чтобы его оставили в одиночестве. Эта угодливая суетливость набила оскомину - пусть лучше все сделают в его отсутствие. Но сейчас было решительно нечем заняться, по крайней мере до второй половины дня, когда Повелитель призовет его, чтобы представить шехзаде. Фархат Бей расположился было на софе, обитой пестрой парчой, как вдруг...

Как вдруг за стеной послышались шорохи, а затем и вовсе почудилось, что один из прямоугольных камней выступил немного вперед с характерным скрежетом. Фархат Бей, настороженно сдвинув брови, рывком поднялся с тахты и в несколько шагов пересек комнату. Часть стены подалась немного назад и начала вращаться, обнаруживая свою противоположную сторону и выталкивая в покои... девушку! Фархат среагировал мгновенно, подхватив неожиданную гостью за талию, чтобы не позволить ей упасть. Спустя мгновение, он осознал, какая птичка неосторожно залетела в его домик - не иначе как малиновка из райского сада - красавица Салихе Султан! "Должно быть, это жестокий, но сладостный мираж" - подумалось бею, который боялся лишний раз моргнуть - вдруг видение растворится, как дым, в его руках. Однако он явственно ощущал ее ладонями, и тепло пальчиков, невольно ухватившихся за спасительные предплечья мужчины, проникало сквозь шелковые рукава его кафтана как будто в самую кровь.
- Салихе... - прошептали его губы, не сразу добавив почтительное обращение, - Султан.
Фархат непозволительно долго держал султаншу в своих руках, когда, наконец, здравый смысл возобладал над затаенными желаниями. Он помог султанше подняться и, убедившись, что она твердо стоит на ногах, шагнул назад и склонил голову в учтивом поклоне. Бей недоумевал, каким образом девушка обнаружила скрытый проход, но по ее виду было ясно, что она удивлена не меньше.
- Простите, госпожа, я не ожидал вашего визита, - сквозь улыбку проговорил Фархат Бей, искренне надеясь, что султанша не сочтет ее за дерзкую насмешку. Меньше всего на свете ему хотелось снискать ее немилость. Просто положение обозначилось весьма забавное: посреди бела дня в покоях начальника охраны шехзаде Мустафы из стены вдруг появляется его августейшая сестра! Хорошо еще, что бей оказался поблизости - иначе падение на твердый каменный пол, пусть и покрытый пестрым персидским ковром в арабесках, было бы неизбежным. Хвала Всевышнему, Салихе Султан цела и невредима, и Фархат чувствует подступающую к сердцу теплоту.
- Султанша, позвольте спросить, как вы... оказались в потайной галерее? Считаю своим долгом предостеречь вас - посещение подобных мест в одиночку может быть чрезвычайно опасным. К счастью, с Вами не случилось худого, за что я лично воздам молитву Всевышнему.
Бей был осведомлен, что Топкапы, спроектированный знаменитым зодчим Синаном под мудрым руководством Мехмеда Фатиха, испещрен сетью тайных ходов. Неудивительно, что один из выходов в подземелье находится в покоях, в которых удостоился чести поселиться молодой бей: они соседствуют с комнатами шехзаде, и в случае опасности нетрудно укрыть султанш и детей. Правда, до настоящего момента Фархат не задумывался ни о каких проходах, а теперь у него и Салихе Султан обнаружилась маленькая общая тайна. Может быть, сама судьба толкает их друг к другу?

Странное чувство закралось в душу бея, когда он услышал свое имя, что выдохнули вишневые уста султанши. "Кто я такой, чтобы сама дочь Повелителя помнила имя обыкновенного слуги Династии?" Ему думалось, что девушка, в одночасье покорившая объятое невидимой броней сердце молодого воина, давно позабыла о нем, бее, недостойном и помыслить о том, чтобы она позволила ему ненарочную вольность - прикоснуться к ней. Однако он уже дважды нарушил это священное правило, а султанша ни строгим словом, ни суровым взглядом не наказала его. Может быть, она еще слишком молода, чтобы аристократические привычки преобладали в ней над душевной искренностью, которая просвечивалась в каждом ее движении. Может быть, она еще слишком добродушна, чтобы живая чувствительность ее настроения сменилась бесстрастной благосклонностью. А может быть, Фархат, не в силах сопротивляться внезапному душевному влечению, желал быть сколько-нибудь для нее значимым. Сама же Салихе Султан олицетворяла для него больше, чем жизнь, глубже, чем смерть, и выше, чем благоуханные сады рая.
- Я рад, что вы встретили меня, а не ворох простыней, - тихо проговорил Фархат Бей, чувствуя, что вот-вот пересечет границу между откровенным и сокровенным. - Словно самая яркая звезда сорвалась с небосвода и случайно упала в мою ладонь.
Султанша простодушно объяснила, как оказалась там, где ей совсем не положено бывать без нужды и в одиночестве, и Фархат не мог не согласиться, что это не иначе как провидение. Вот только зачем ей понадобилось стучать по ковру? Эти нежные пальчики в сияющих колечках следует оберегать от соприкосновения со всякой грубой поверхностью. Он бы накрыл их своими ладонями и целовал, целовал, целовал...
- Вас кто-то огорчил? - внезапно спросил бей, словно кто-то шепнул ему догадку. Сердце его сжалось, когда он вообразил, что его (его!) султаншу мог кто-то обидеть.
В следующую минуту она обратилась к нему с невинной просьбой, в которой Фархат не мог - и не хотел - ей отказать. И вовсе не из страха навлечь на себя ее гнев. Если бы вместо того, о чем она просила сейчас, султанша велела броситься вниз с Башни справедливости, он бы не раздумывая расстался с жизнью и еще счел бы это высшим благом. Кроме того, она сказала ему ты - признак доверия? Или указание на его место, непреодолимую дистанцию между Династией и ее подданным?
- Разумеется, султанша, - чеканно ответил Фархат Бей и подошел вплотную к стене, что ранее явила свой секрет. Он провел рукой по нескольким квадрам, отыскивая тот, что запускает скрытый механизм. Один из камней среагировал на нажатие, и в стене появилась щель. Она расширялась по мере того как часть каменной кладки вращалась, впуская в комнату характерную прохладу подземелья и запах сырости. Бей обернулся к султанше и протянул ей руку.
- Простите, госпожа, мне кажется, будет удобнее, если вы возьмете меня за руку,- кротко проговорил он, вопреки всяким приличиям глядя прямо в васильково-кристальные глаза Салихе Султан.

Отредактировано Фархат Бей (2018-04-22 21:31:35)

- Я хочу сказать, султанша, что вы всегда можете на меня положиться. Хоть я и отвечаю головой за вашего брата, я не прощу себе, если кто-то осмелится причинить вред вам, - бей сказал определенно лишнее, вмиг показавшееся неизбежно необходимым. Должно быть, он берет на себя непозволительно много, выражая готовность в случае необходимости встать на защиту не только своего непосредственного подопечного, но и его сестры. Однако не как начальник охраны и преданный Османам бей, а как мужчина, охотно расставшийся с покоем в мыслях и сердце, которые отныне принадлежат лишь одной женщине. И что с того, что она социально недосягаема для него? Разве существует в природе сила, способная властвовать над душой человека? Ничто не способно запретить ему быть с ней в воздушных замках заветного желания и пленительной мечты.
Едва ли Фархат думал в этот момент, что это случайное свидание выглядит крайне компрометирующим образом и может дорого ему обойтись. Он знал, что следует за неформальное общение с султаншей, и не искал - вопреки велению сердца - встреч с ней, однако они сами находили его. Следует ли отказываться от плодов дерева, что произрастает само собой? В Европе лицедеи деревянных подмостков театров угощают зрителей философской истиной:
"Любовь, как тень, бежит тех, кто за ней летит,
и тех преследует, кто от нее бежит".

Такая участь настигла и Фархат Бея. Прежде он с насмешкой глядел в спину любви, а теперь она обратила на него самый свой взгляд и пронзила сердце. В тот самый миг, когда он встретил на своем пути Салихе Султан.
На поле боя Фархат Бей не пропустил ни одного внезапного вражеского удара, а сейчас не заметил, как султанша миновала те несколько коротких шагов, что разделяли его с ней. Вдруг и он совершил нечто немыслимое: ласково поймал ручку султанши, которой она только что коснулась его чела, и задержал в своей руке. Ладонь обожгло теплом женских пальчиков и холодом перстней. Хотелось следом оправдаться, произнести пресловутое "простите, госпожа", но это было бы оскорблением его искреннего порыва - пусть лучше султанша осудит его за это. Только по взгляду сияющих в полумраке сапфировых глаз бей понял, что она не намерена сердиться.
- Вероятно, калфы уже хватились вас, - с плохо скрываемым сожалением произнес Фархат Бей, - Проход открыт, нам следует поторопиться. Последняя фраза произнесена с едва уловимым оттенком вопроса в голосе - с отчаянной надеждой, что султанша, будь ее воля, предпочла бы остаться. Он сам мог вдруг понадобиться шехзаде или Повелителю - стоит ли говорить о том, чем может обернуться его отлучка? Но коль скоро судьба свела его сейчас с Салихе Султан, быть может, она позаботилась и о том, чтобы сохранить эту встречу в тайне.
"Почему все наши встречи обречены на скорое расставание?" - отозвался печалью внутренний голос и тут же ответил сам себе, - "Потому что она - султанша, дочь Повелителя, а ты бей, Фархат, всего лишь бей".

"Я умру. С ней или без нее. Без Салихе Султан свет целого мира меркнет подобно истлевшей свече, превращаясь в куда более холодное и бесприютное место, чем самое темное царство смерти. С ней же я почти наверняка обречен на меч палача как дерзнувший покуситься на тщательно оберегаемую святыню - дочь падишаха... Сердце, какую смерть изберешь ты?"
Фархат Бей быстро посмотрел куда-то вдаль поверх макушки Салихе Султан. Она едва доставала ему до плеча, и безумно хотелось прижать к себе эту маленькую султаншу, укрыть он несчастий внешнего мира, окутать нежностью и любовью, никому не отдавать. Он бы непременно совершил все перечисленное тотчас, если бы они оба не были лишены важного свойства - свободы. Суровое, категоричное "нельзя" османского закона как никогда больно врезалось в запястья терновыми путами. Бей уже почувствовал бы себя обескровленным, не будь поблизости (и настолько близко!) его возлюбленной султанши Салихе.
- Луноликая... - только и произнес Фархат, не растрачивая драгоценные минуты на долгие слова. Он поднес ручку султанши к своим губам и нежно поцеловал ее бархатные пальчики. "О Всевышний! Если и возможен рай на земле, то глупцы те, кто ищет его на дне сундука или кубка с вином. Неправы и те, кто считает раем сады и изобилующие виноградники. Вот он рай - под ножками возлюбленной, на ее губах, в ее глазах".
Неожиданно для себя самого Фархат Бей прочел строчку из газели Хафиза Ширази, пришедшую ему на память:
- Что мне ночь, и небо, и созвездья,
Если нет тебя, моя луна?
Чувства совершенно затуманили разум и велели следом за сим взять вторую ручку султанши и утаить поцелуй в ее ладошке.
- Я желаю этого всем сердцем, хотя и не смею, - ответил Фархат, мысленно возвращаясь на грешную землю, - Я думаю о вас с первой встречи и не могу - и не хочу - запретить себе этого. Это так же как невозможно запретить человеку дышать. Но сейчас, прошу вас, уйдем. Я верну вас в ваши покои.
С каким трудом ему дались последние слова! С каким трудом он отпустил ее руку и отошел чуть в сторону, к началу потайной галереи, ожидая, что султанша последует его примеру, и он выполнит обещание. Одна греющая душу мысль неистово билась в его уме: "Она любит меня!".

Когда султанша шагнула в проход, Фархат Бей толкнул часть стены, исполняющую роль замаскированной двери, мотивируя ее сравняться с остальной стеной. Он остановился позади Салихе Султан, на несколько мгновений закрыв глаза, и ощущая присутствие султанши лишь слухом и обонянием. Если бы Всевышний обделил его зрением, это не помешало бы ему полюбить ее - девушку с цветочным ароматом и серебряным голосом. На миг показалось, что все это не более как сон, обман воображения - даже стало страшно открывать глаза, он не переживет такого разочарования. Но султанша не растворилась в небытие, вот она, совершенно явно стоит перед ним и тянет ручку. Фархат улыбнулся и не замедлил ответить на безмолвную просьбу. Пальчики султанши крепко переплелись с его пальцами. 
- Тогда мы сможем видеться, не опасаясь разоблачения, - завершил начатую султаншей мысль Фархат и следом усмехнулся сам себе - нет, в этом дворце нельзя всецело доверять даже неизвестным никому другому подвалам. Султанше не составило особого труда обнаружить этот ход, а это значит, что все тайное, как и заведено, рано или поздно становится явным. Всего-лишь вопрос времени. С другой стороны, у него и Салихе есть крошечная надежда на то, что их тайна раскроется не иначе как поздно. "Пусть лучше я буду преступником в глазах Повелителя и Валиде-султан, чем предам чувства к Салихе Султан" - решил Фархат Бей, даже на войне не рисковавший так, как сейчас.
Дорожка из отпечатков атласных туфелек Салихе Султан освещалась лучами света, в которых мерцали парящие в воздухе пылинки. Бархатный полумрак обнимал идущих прозрачной шалью, словно покровительствуя той тайне, что отныне связывала их. Известно, что многие растения растут преимущественно в ночной темноте - так и янтарное зернышко любви, заронившееся  во время первой встречи Фархат Бея с Салихе Султан, теперь проросло и укоренилось в их душе. Одной на двоих.
Вдруг о каменные стены ударилось короткое эхо - султанша вскрикнула, и Фархат с тревогой посмотрел на нее.
- Султанша? - он опустил взгляд, заметив, что девушка приподняла ножку - должно быть, наступила на камень. Бей тут же подхватил султаншу на руки, чтобы сберечь ее нежные ступни от болезненных встреч с коварными осколками. Салихе Султан оказалась столь же легковесна, сколь и миниатюрна, точно райская птичка.