Время - крайне странное понятие. Его нельзя пощупать или описать, но при этом его ход ощущается. Дни и часы сменяют друг друга и остановить их бег никто не способен. Правда в том, что будущего не существует. Есть лишь настоящее и прошлое. Как бы не взращивал в себе веру в завтрашний день, утром снова наступает "сегодня".
Много таких дней княжны утекло в прошлое. Но они мало чем отличались друг от друга. Переезд в провинцию даже не выделялся из серых будней, тем более что личных вещей у рабыни ничтожно мало. Появление в гареме османского княжича новой рабыни не вызвало особого интереса, но самой Неждане то было на руку. Рядом со здешними пестрыми птичками светловолосая ощущала себя сереньким воробушком. Порядками и правилами поведения гарем наследника походил на Топ-Капы, но количеством девушек явно уступал султанскому. Но и это хорошо:меньше любопытных взглядов и болтливых ртов.
И порадоваться бы тишине, но во всякой бочке меда есть своя ложка дегтя. С момента переезда произошло два события. Первое обрадовало, хоть и вызвало долю недоумения. Калфы распорядились выделить новенькой собственную комнату на этаже фавориток. Естественно, после одной-единственной вечерней беседы с Шехзаде личных покоев, пусть и таких скромных, не получают. Неждана даже попыталась объяснить это сообщившей новость калфе. Только отсылка к распоряжению старших заставила прикусить излишне смелый язычок. Наличие собственного пространства - не самая тяжкая повинность, а уж болтушкой или душой компании в новой бытности славянка не была.
Но время упомянуть о второй, всерьез опечалившей перемене. Турхан Султан заявила, что отныне служба новенькой закончена, и маленькая Диляра Султан передается на попечение привычных с рождения нянек. И стоило бы обрадоваться. Не дело княжеской дочери кому-то прислуживать. Но младенчик будто бы дарил частичку навсегда потерянного прошлого, горького в своей невозвратности. Тогда еще гордость не позволила умолять о милости. Все, на что хватило сил: тихо поблагодарить Валиде и с вежливым поклоном удалиться.
Но с тех самых пор коварное время замедлило свой ход для Февроньи. Месяца сменяли друг друга, но для девушки самой жуткой пыткой оказалось безделье. В первые несколько недель рабыня занимала себя вышиванием - излюбленным с сызмальства делом, но пришлось прекратить и это. Платья, пошитые из двух отрезов ткани, подаренных за недолгую службу, были украшены ровной вязью с диковинным узором, а нитки, купленные на последние деньги из небольшого жалования, грозили кончится, и без того княжна оттягивала неизбежное, сколько была способна.
Трудно сказать, что сподвигло Неждану на столь явную глупость. Очередной кошмарный сон ли, мимоетная вежливая беседа с другими девушками, только два дня рабыня решалась на дерзкий поступок, и решилась не в самый удачный момент оказалось, только сама о том не знала. Дворец Манисы уступает размерами Топ-Капы, потому пробраться к покоям господина совсем не трудно. Ее не замечают, но она и не таится. Чай не тать ночной, а просительница, готовая рискнуть головой от собственной дурости, не иначе. О нарушении правил светловолосая совершенно не думала и осознала всю глупости своего положения лишь когда стражник простерся ниц перед хозяином покоев. Смелости уже не было и в помине, лишь стыд за собственное неуместное в этих стенах поведение. Ведь пора уже давно смириться с тем, что она себе не хозяйка. Чужие запреты и правила лежат над ней тяжким грузом.
- Простите меня, Шехзаде. Я совершила оплошность, решившись побеспокоить вас, - лишь мимолетный взгляд, и девушка опускается на пол, покорно склоняя голову. - Вы и без того щедро одарили рабыню, ничем того не заслужившую. Но неблагодарной и того мало - она пришла молить вас о снисхождении.
Голос княжны ровен и спокоен, но в нем отчетливо слышаться панические нотки. - Наверное, Валиде Султан посчитала меня недостойной, если не разрешила более быть при маленькой Султанше. Кто я такая, чтобы оспаривать ее решение. Но могу ли я попросить хоть изредка видеть Диляру Султан и проводить рядом немного времени. Стоило бы пойти к Валиде,но я боюсь ее отказа.

Правила. Они разнились, но присутствовали всегда, и совершенно иной вопрос, что в родном краю бытовали совсем иные порядки, но и там порой приходилось сдерживать свою буйную натуру, вопреки желаниям. Но дома-то все всегда проще, чем на чужбине. Дома-то она княжеской дочерью была, а не бесправной рабыней, потерявшей корни и цель в жизни. И как тут не вспомнить старинное проклятие: "да не видать тебе родного порога". Знал ли спесивый московский княжич, что отомстил единственной выжившей за весь род, отомстил страшно и больно, и вернуть ему этот долг не представится возможности уже никогда. Никто и никогда не поймет часов боли и опустошения, сложившихся в медленно текущие дни и ночи, полные страшных снов. Никто, но она и не расскажет, слишком горда и высокомерна, даже в новой трудной жизни. В гареме нет подруг, а жаловаться кому попало слишком унизительно.
Строгий голос заставляет поднять глаза, на краткие мгновения озаряя османского чужеземного княжича пронзительным голубым холодом.
- Февронья, княжна Дмитровская, дочь Осипа Щедрого, - хочется сказать еще много, и в первую очередь, что она по рождению не ниже здешнего господина. И что Василько, которому в мужья ее отдали, относился к суженой более почтительно, и кланяться не заставлял бы вовек, унижая по пустякам. Почти окрик помогает прийти в себя. Она не дома, но продолжает лелеять глупую спесь и воспоминания о прошлом. Рабыня. Вещь, которая подчинена воле хозяина. Падать ниже некуда. Очередное о том напоминание вызывает лишь горькую улыбку, но и в ней нет ни капли раскаяния, гордо вскинутый подбородок прекрасно то демонстрирует.
Подчинившись чужой воле, девица заставляет себя встать и на неверных ногах приблизится к хозяину горницы. Пожелал, нужно исполнять, чего уж тут.
- А о чем еще вас может просить рабыня? - внешне она спокойна, но от прежней кротости не осталось и следа. Вот так поддашься порыву и трижды пожалеешь о содеянном. Уж лучше было бы сидеть в углу и покрываться мхом, как старый пень на лесной полянке. - Уж не пытаться же получить ваше внимание только потому, что один раз вы оказали небывалую щедрость и терпение, увидев во мне не вещь, но человека.
Шехзаде определенно вызывал уважение одной лишь манерой держать себя, уж Неждана-то знала, как это порой бывает тяжело. Но не признаваться же ему в интересе. У него таких интересующихся полный гарем, и каждая готова сопернице косы выдрать, если та перейдет дорожку. Нет, других девушек светловолосая не опасалась ни капли, но вот признаться в интересе не могла, считала это глупым. Ее сбивчивый лепет ничего не изменит. Уж тем более, что Господин и без того раздражен, хоть то и привычно не показывает.
- Прошу простить глупую рабыню, посмевшую омрачить ваши вечерние часы. Готова понести заслуженное наказание за неподобающее поведение, -пара легких шагов назад и княжна кланяется так, что тонкий шелк юбок растекается по полу белой лужицей.
- Если Аллаху то будет угодно, отныне не потревожу вас ни единым словом или жестом

Благородное происхождение измеряется не затейливыми нарядами и роскошной обстановкой, а воспитанием и умением вести себя в абсолютно любой ситуации. Когда-то Февронье наивно казалось, что подобная задача посильна. Однако юности свойственно ошибаться. Княжна Дмитровская смогла бы достойно принять равно высокое положение и смерть. Но принимать позор и падение ее так и не научили. Спасавшая неизменно холодная отстраненность раз за разом давала трещины в самых, казалось бы, обыденных ситуациях. Обычные девушки в происходящем и трудностей бы не увидели. И пусть гарем Манисы был гораздо спокойнее своего старшего брата в Топ-Капе, но и здесь ей неоднократно напоминали о нижайшем из возможных положений. И даже освобождение от ежедневных трудов и работы, что обыкновенно выполняют чернавки, не давало почувствовать себя лучше.
На что надеялась княжна, врываясь в покои Шехзаде? Правдиво говоря, ни на что конкретное. Просто понимала, что равный по положению может разделить ее смятение и тоску, помочь найти себя в новой жизни. Но все зависело и от желания наследника. Мог бы и взашей прогнать, не дав и слова вымолвить. Ан нет, слушал же, испытывая недовольство, но слушал и помочь по мере сил пытался. Только знания их и миры слишком различались, чтобы помощь вовремя подоспела.
- Счастлива? - синий взгляд на мгновение пронзает обладателя темных глаз, но своевольная девушка огромным усилием воли заставляет себя вновь опустить голову, как это требно в разговоре с господином. -Может ли быть счастлива птица, знавшая радость полета, но теперь посаженная в клетку? - в улыбке отчетливо угадывается горечь. - В большом дворце было легче лишь от того, что была возможность проводить часы с маленькой Султаншей. Нянчить новую жизнь для любой женщины по нраву. Так Творец нас создал
Пожать плечами, будто извиняясь за все девичьи слезливые глупости, которые османскому княжичу слушать приходится.
- Женская доля на наших землях слишком отлична. Но если в чем-то и есть сходства, так в том, что не женщине решать, кто станет ее мужчиной и станет ли. То решают старшие в роду. Мне такого счастья не отмерено в новой жизни. Среди вашего гарема множество красавиц и не пришлой лишать их шанса на светлое чувство.
С самой первой их беседы Айнур твердила, что не жаждет внимания Шехзаде. Нет, не ложь - здравый смысл. Но себе-то можно признать, что изначально в османском наследнике она увидела стать и воспитание, коего было гораздо меньше в нареченном, так и не ставшем мужем.
- Знаете, в родных землях, когда выдают дочь замуж, накрывают красным скорбным покрывалом и сажают в самый дальний и темный угол клети. Это значит, что в своей семье девица умерла, ушла навсегда в новый дом и род. Проводя положенные часы там, даже не думала, что умру в самом деле. А вот сбылось. Теперь не могу понять, где мое место, и есть ли оно вообще.
Она не была самой кроткой или воспитанной по здешним меркам. Не жаждала услужить кому бы то ни было, но она говорила абсолютную правду. То что ощущала, и делиться этим было можно только с умеющим понять. А здесь такой единственный.

Все в этом мире, рано или поздно, кончается. Кончилось и терпение очень воспитанного человека. И с чего, ты, глупая, взяла, что он будет нянчится с твоими бедами и  выполнять твои просьбы, - слишком запоздало напоминает себе белокурая.
В голосе Шехзаде слишком явно угадывается сталь и привычка повелевать. Разъярился. Как и любой уважающий себя мужчина, столкнувшийся с многочисленными девичьими прихотями, требующими немедленного и неукоснительного исполнения. Он господин, вольный делать с вверенными девушками все, что посчитает нужным. Может и милостью одарить, а может и приказать лишить жизни. Скажи о своем намерении сейчас Шехзаде прямо, и княжна вела бы себя совершенно иначе, но холодный и властный тон хозяина горницы рождает противный липкий страх. Такой же, какой был и в руках наглого московского княжича, продумавшего собственную месть за поруганное достоинство в самых мельчайших деталях. Перед глазами невольно возникают старые картины, часто посещающие сны. Тело цепенеет, и Февронья не замечает, как ногти впиваются в белоснежную тонкую кожу, не знавшую никогда трудной работы. Даже боль не способна вернуть чувство реальности, есть только испуганная девка в толпе глумящихся чужих дружинников и мерзкий враг, лишивший всего, что дорого.
Одного лишь взгляда на вошедшего главного евнуха хватило, чтобы окончательно потерять чувство реальности.Распоряжение Шехзаде обращенное не к строптивой рабыне, но к верному слуге воспринимается разумом плохо. Будто бы сквозь толщу воды, со дна озерного. Так, помнится, они любили баловаться со старшим братом. И баловались долго, пока не напугали Любаву. Ох досталось потом обоим от обычно спокойной нянюшки так, что ноги потом долго от гороха ныли. Все, на что способна сейчас славянка - это на восприятие чужих интонаций. Грозную и недовольную, отчеканивающую холодным тоном распоряжения и почтительно-вежливую, эти распоряжения вынужденную приводить в исполнение. Остальные силы уходят на то, чтобы  не позволить беспамятству завладеть разумом и телом.
Она так и застыла на ковре, окутанная белоснежной юбкой собственного платья. Единственным относительно достойным нарядом, отличающимся от простых рубах и жакетов, распространенных среди большинства не отмеченных династией наложниц. И это платье было очень простым, но собственноручно сделанная вышивка, вившаяся тонким серебристым узором по подолу и рукавам, к нему очень даже подошли. Снизошедший до строптивицы Господин озвучивает собственную волю, да так мудрено, что княжна даже порыв переспросить заталкивает глубоко внутрь. И без того гневается, не испортить и уже заведомо плохое дело. Остается только поклониться и в сопровождении темнокожего странного евнуха покинуть господские палаты.
И тут можно было было радоваться отдельным покоям и отсутствию любопытных глаз. Хвалило и одного прохода по общей зале. Перешептывания еще вытерпеть можно, а расспросы были бы выше сил. В эту ночь Неждана почти не спала, ворочалась с боку на бок, съедаемая беспокойством. И утром легче не стало, а к полудню, когда явился все тот же главный евнух и приказал следовать за ним, стало еще хуже. Обрывки вечерних бесед виделись, как в тумане, и можно было только гадать, к чему приведет этот визит. Руки трясутся, когда рабыня застегивает мелкие пуговички светлого платья, и ага едва ли не шипит, наблюдая за слишком долгим копошением вверенной девушки. Но одевание окончено, и славянка послушно следует за провожатым, не ведая куда.

Послушно следуя по коридорам дворца, она даже не предполагала, куда ее ведут. Тревога не отпускала до самых дверей покоев Господина. Однако ага оставил ее перед дверью и велел ждать Шехзаде. Страшно, но уже не настолько жутко, как было ранее. Если бы княжич желал наказать строптивицу, точно не стал бы этого делать сам. Ни единого звука, лишь выученная поза почтения, глаза на вышитый подол платья и грациозный поклон. Наставники могли бы ей гордиться, только сейчас это мало волновало. Тихой и безмолвной тенью следовала она за гордо ступающим молодым человеком. У двери же покоев Турхан Султан славянка остановилась, не понимая, стоит ли входить, однако жест одного из сопровождающих заставляет переступить порог покоев, в которых была всего лишь раз. Кажется ее почтительного поклона Валиде даже и не заметила. Дело ли старшим обращать внимание на простых рабынь, которыми полнится гарем. Славянка ощущала себя невольно подслушивающей беседу матери и сына, пусть и стояла поодаль. Щеки алели от такого невежественного поступка, но возразить она не имела права. Ослушаться приказания куда как страшнее.
- Шехзаде, - с очередным поклоном взять на руки маленькую султаншу, успев поблагодарить благодетеля одной мимолетной улыбкой. Конечно же Диляра Султан ее не помнила, слишком много времени успело пройти. Но маленькая девочка с интересом рассматривала и трогала крошечными ручками скромные украшения наложницы. Особенно по нраву пришлась малышке тонкая снизочка плохо обработанных янтарных бус - единственного сокровища Айнур, ради которого пришлось расстаться с хорошей долей собственного жалования. Славянка получала истинное удовольствие от общения с несмышленышем. Девочка же отличалась подвижностью, живым умом и красотой. Передавать ее на руки нянек ой как не хотелось, но делать нечего. Зато в кулачке Султанши осталась та самая снизка бус, и Февронью такой исход совершенно не расстраивал.
А потом они вновь шли, и рабыне казалось, что в сторону противоположную от нутра дворца. Свежий воздух был подобен подарку, а уж когда вышли к конюшням... С трудом княжна заставляет себя двигаться степенно и неторопливо. Но ничто не мешает рассматривать окрестные пейзажи и непривычно тонконогих лошадей, сильно отличающихся от привычных крепких и тяжелых.
Тихо поблагодарив девушку, что помогла облачиться в накидку и покрыть светлые локоны почти прозрачным полотном, Неждана послушно устраивается впереди держащего Шехзаде.
- Если я чего-то и боюсь, мой Господин, так это того, выдержит ли такая стройная лошадка двоих седоков.
Места немного, потому приходится прижаться спиной поплотнее к спутнику, но тот и не возражает вовсе.
- Мне было лет десять, если не меньше, когда додумалась увести без взрослых из конюшни батькиного боевого коня. Уголек был огромным и обладал скверным норовом. Только представьте, как мне потом досталось и от коня и от батьки, - она совершенно искренне улыбается, с интересом рассматривая не виденное раньше.
- Здесь совсем непривычно, но очень красиво, - чуть смущенно и тихо, но восторг в голосе различить можно.

За проведенные на чужбине месяцы много ли удавалось увидеть княжне? Конечно же нет. Сказками  пичкали с первого дня, да только проку от тех сказок. Говорили, будете жить в роскоши и неге, но при этом наряжали в простые домотканые платья, разве что не царапавшие кожу. Да и то не ради их удобства, а потому, что любая из девушек была не более чем товаром. Племенной кобылой на торгу, вокруг которой собираются равно и знатоки породы и праздно шатающиеся зеваки. Вкусно кормили? Кто-то из рабынь утверждал, что так оно и было, но на вкус Нежданы еда была непривычной и сильно отличалась от узнанного с детства. даже хлеба нормального тут отродясь не сыщешь, только какие-то лепешки, в которых ни пышности ни сытности не было. С первых дней княжна гадала, неужто здесь нет искусных женских рук такое лакомство справить. дали бы ей ход к печи, да мучицы хорошей, уж удивила бы. Но посмеялись бы только и в очередной раз напомнили, что девкам в неге и праздности жить надо. Да кому нужна такая нега, - искренне негодовала славянка. Нельзя женщине лениться, от того она дурнеет и в разуме повреждается. Но в чужой земле и порядки чуждые. Бушуй не бушуй, а толку не будет.
Но видят мудрые Боги, терпение и смирение княжны уже иссякли, потому и послали терпеливого бусурманина, стойко переносящего девичьи капризы. В этот чудесный день, стоило только девице убедится в том, что ничто ей уже не угрожает, появились мысли о заготовленном давно подарке умеющему слушать господину. Ту рубашку она вышивала медленно и аккуратно, располагая на тонком дорогом полотне затейливые растительные узоры. Могла бы поселить и птиц с привычными обережными вязями, но такое здесь точно не поймут. Странный этот Аллах такую красоту запрещает, но он вообще бог непонятный, пусть и учение его усиленно разбирали на занятиях. Конечно же, крамольными мыслями светловолосая ни с кем не делилась, предпочитая пользоваться привычными здесь формулировками и обращениями к Всевышнему, так меньше вопросов и недовольств со стороны наставниц и евнухов.
Путь окончился на большой площади, где княжна послушно проследовала на указанное место, тщательно скрытое от посторонних глаз. Охранники княжича на нее же и не пытались смотреть, почтительно опускали глаза, как и она сама перед господином, когда пыталась следовать рамкам этикета. А дальше было судилище, абсолютно привычное и родное сердцу. Видимо, и здешние правители разбирали тяжбы вверенных им людей. Неждана, искренне закипала, слушая рассказ о судьбе первой жены пожелавшего взять молодуху, вопреки уважению к старшей. Ну, предположим, здешние мужчины могут иметь несколько жен, но как можно променять первую, подарившую наследников, заслужившую положение старшей и опытной во всех домашних делах, на неизвестную молодку, непонятно, не окажется ли она еще и пустоцветом. Любая жена мужу пока первенца не родит, уважения в полной мере не заслуживает. А просители продолжали идти, и все их речи были настолько привычны, что стоило бы закрыть глаза, можно было представить, что восседаешь на резной скамье в своих землях, и слушаешь пришедших. Но все заканчивается, и теперь нужно покинуть белостенный дом. Но пока наследник занят, девица, не скрывая интереса рассматривает окрестности.

Умный правитель никогда не станет скрываться от вверенных ему людей - истина усвоенная с пеленок. Князь Дмитровский личным примером показывал старшему сыну и дочке, как с народом вести себя надобно. Любопытно было видеть, что и здешний княжич действует подобно. Разве что свита поболе, но традиции-то различаются, осуждать за соблюдение завещанного предками стоит ли?
Внимание женщин в первые мгновения Неждану удивляет, ведь бесправная девка здесь, в отличии от них, пусть бедных, но свободных. Но не объяснять же им такие истины. Если с Шехзаде рядом, значит, важная птичка, вот потому-то и каждая пытается запомнить ее лицо, коснуться края одежд или оказаться поближе, если Аллах позволит.
Февронья заставляет себя улыбаться и приветливее встречать чужие взгляды. Женщины верят в ее счастливую звезду, так пусть будет так, ни к чему их разочаровывать. Жаль, что нет возможности подарить им что-то маленькое и памятное или раздать вкусности, но о таком никто из свиты даже не подумал, другие заботы были.
Громкий шепот оказывающейся слишком близко женщины заставляет замереть подобно кролику перед хитрой лисицей. Светловолосая внимательно вслушивается, стараясь запомнить сказанное, но чем больше понимает, там холоднее внутри становится. В родных землях пророчиц одинаково почитали и христиане и староверы. Не сами те люди говорят, а их устами спускается с неба истина. Страшна она оказалась в этот раз, ой страшна, вот только княжна испуга не выказывала, разве что стала немного бледнее обычного. За пророчества, плохие иль хорошие плата требна, потому девица спешно пытается понять, что могла бы преподнести в дар, да только не успевает. Вложенный в руки мешочек остается у нее, а ведающую судьбу женщину стража торопливо оттесняет подальше. Сколь не искала славянка след в толпе, да так и не увидела. Но видимо боги решили, что событий для одного дня мало. Крик заставляет развернуться в противоположную сторону, да так скоро, что вуаль, укрывающая светлые волосы, падает на плечи, обнажая голову. Правда в тот момент княжна этого еще не осознает. Все силы уходят на попытку быстрее оказаться рядом с Шехзаде. Какое-то время требуется, чтобы охрана не препятствовала ее приближению, и едва девица успевает оказаться за спиной княжича, их обоих заталкивают в терем, где проходило ранее судилище. Алая полоса на ладони заставляет оцепенеть, но рабыня уговаривает себя увидеть небольшую царапину. Такое со всеми бывает, а вот лежащему снаружи человеку уже никто помочь не сможет, и пусть его смерть была трижды благородной.
- Не наказывайте меня за чужой проступок, моей вины в том нет, - совсем тихо произносит девушка, совершенно забывая о все еще зажатом в руках странном подарке. Касание заставляет замереть, встречаясь взглядами. Вокруг чужие взгляды, но почему-то сейчас это абсолютно не волнует. Сам же сказал, запрет в гареме. Значит подобного больше не повториться. Осман бы о ней даже не помнил, если бы не дерзкий визит в его покои, закончившийся настоящим моментом.
- Простите, Шехзаде, не думала, что раненная ладонь мешает трезвому мышлению, - вот теперь услышавшие будут явно возмущены ее дерзкими речами, но в нынешнем состоянии выбирать осторожные обороты просто не выходит, благо ни на кого можно не смотреть, утыкаясь в шитье дорогой одежды наследника - Если умрете вы, мне жить тоже не за чем.

Утро началось с неуверенности в собственном будущем, что сменилась положительными эмоциями. Но было что-то символичное в напряженной атмосфере вокруг. Стоило только поверить с светлые дни, как кто-то сверху напомнил о скоротечности сущего. Лишь по счастливой случайности наследник не оказался на месте погибшего солдата. Странно, но в ту минуту девица совершенно не думала о собственной участи. Просто не желала увидеть Шехзаде лежащим в луже крови, как когда-то видела брата. Страшная картина, такого не пожелаешь никому, особенно тому, кто был к тебе неизменно терпелив и добр. Вокруг суетятся слуги и охрана наследника, но Февронье абсолютно безразлично происходящее вокруг. Он здесь, рядом, можно прижаться, наслаждаясь чужим теплом. Такого щедрого подарка в ее жизни больше не будет, не может быть.
А потом Шехзаде говорит, но теплые интонации в голосе совершенно не вяжутся со строгостью во взгляде. Шутит ли он или серьезен? А, может, пытается сказать гораздо больше, чем могут вместить в себя привычные слова? Светловолосая не может подобрать достойного ответа, потому просто прижимается щекой к ладони османского княжича. Он мудрый, все сам поймет.
Но и эти мгновения бесследно проходят. Пора покинуть небезопасное место, но так не хочется разрывать кольцо обнимающих рук. Обратный путь гораздо быстрее. Воины напряжены до предела, а в голове девицы совсем не те мысли, которые должны. И вновь высокие стены, отрезающие от свободы и напоминающие о множестве правил. Приходится уйти так быстро, что не удается даже попрощаться. В своей комнате она не находит себе места. Все попытки взять себя в руки терпят неудачу. Вновь и вновь в памяти всплывает крик воина, но после него и теплые объятия, дарующие покой и заботу. Маленький мешочек все еще зажат в ее руках, но требуется время, чтобы развязать тугие тесемки. С удивлением за темной материи Неждана извлекает нежно-медовый прохладный камень, который нагревается в ее руках. Может стоит найти кого-то сведущего и рассказать о подарке? Но к кому пойти? Размышления прерывает открывшаяся дверь. Девица откладывает странный дар и торопливо поднимается на ноги, легким поклоном приветствуя главного Агу гарема.
- Шехзаде хочет меня видеть? - в ровном голосе опытный евнух наверняка определит нотки волнения, но Февронья просто не способна поверить в происходящее. Остаток дня запомнился плохо. Были бани, единственное, что было почти привычно для княжны дмитровской в новой жизни, были наставления, которых хватило еще во времена обучения, было и нежно-голубое тонкое платье, не похожее на имеющиеся наряды. На светлые волосы ложится лишь тонкая нитка мелкого жемчуга, но мысли заняты совсем не внешним видом. Взгляды других рабынь не отличаются добротой, когда в сопровождении необходимой свиты славянка проходит по общей зале, но Неждана не смотрит на них, лишь крепче сжимает взятый с собой сверток. Калфа искренне не понимала, зачем рабыня намерена что-то нести с собой, но увидев работу, сдалась, похвалив умелицу.
Еще у самых дверей покоев не верится в реальность происходящего. Это может быть только сном, и княжна большее впивается ногтями в ладони в попытках проснуться. Но нет, боль подтверждает реальность происходящего, а двери горницы закрываются за ней.
- Шехзаде? - в тихом голосе смущение, рабыня приседает в положенном поклоне, не смея поднять глаз на господина. Сверток крепко сжимают побелевшие пальцы.

Могла ли она подумать, что однажды окажется в покоях господина не из-за собственной дерзости, а получив то, что получить желают все девушки гарема. Нет, подобных дум даже не возникало. Как и не было желания красоваться перед княжичем, пытаясь перетянуть на себя чужое счастье. Гордость можно обуздать, но исчезнуть она не может. Не дело девке бегать за парнем, ой не дело. Но даже в создавшейся ситуации не кокетничала, а оказалась интересна лишь по странному стечению обстоятельств или по воле богов, кому и что милее.
Нежные руки помогают подняться с колен, и девица замечает, что повязка на руке тоньше и аккуратнее прежней, значит, все обошлось, слава Всевышнему. Но вопрос замирает на губах. Шехзаде ведет неторопливую речь, остается только внимать. Княжна послушно присаживается на подушки, все еще держа свою ношу. В его речи есть доля истины, но и здесь пытливый ум рабыни пытается искать лазейки.
- Учителя не трудились объяснять, почему в этих землях все так, а не иначе. А все пояснения неизменно сводились к воле Аллаха, -в задумчивости теребит светлый локон княжна, - Это придумал кто-то мудрый, и не одной гордячке противиться древним порядкам. Но и я знаю, что ни одни крепкие стены не способны спасти женщин. Видела и на себе ощутила. Коль не затаивший обиду сосед, решивший отыграться на последней в роду, что не успели умертвить, и сама бы давно по земле не ходила. Но судьба распорядилась иначе.
Внешнее спокойствие не особенно вяжется с побелевшими костяшками от крепко стиснутых пальцев. Не жалуется, лишь правду говорит. Смерть по пятам ходила и в затылок дышала, да к себе не забрала, к худу, к добру ли.
- Я не обманывала вас, Шехзаде, - румянец окрашивает щеки, и девица не в силах взглянуть в лицо господина, - не отличаюсь кротостью и смирением, но пытаюсь вести себя достойно, если на то будет воля Аллаха.
Она не самая воспитанная или образованная здесь, не самая послушная, но отчего-то фиолетовый платок сегодня достался именно княжеской дочери. А давеча и сам Осман ее обнимал, крепко прижимая к себе и беспокоясь, многим ли так везло? Если судить по количеству завистниц и малому числу богатых нарядов в гареме, совсем немногим. Но у Османа выбор тоже богатый, и его интерес может погаснуть столь же быстро, что и начался. Но о плохом думать не хотелось. Так некстати всплыли в памяти слова пророчества сегодня услышанного. Пугало и манило одновременно. Но кто знает, провидица ли или обыкновенная обманщица.
- Шехзаде, знаю, что это дерзость с моей стороны, но простите за нее, - девичьи пальчики аккуратно разматывают небольшой сверток, - учителя твердят, что прошлое надобно забыть, но быстро сделать то невозможно. Это один из обычаев моей родины. Девица, обязательно дарит нареченному рубаху, самолично сшитую и вышитую. Я потратила на нее много времени, с самой первой нашей беседы в большом дворце, но никогда не думала, что отдам ее законному владельцу.
Тонкая белоснежная рубаха, с затейливым узором по рукавам, подолу и вороту аккуратно ложиться на соседнюю подушку, и княжна вспоминает, как солидную долю первого жалования потратила на отрез добротной ткани, как просила помощи у калфы, объяснявшей,какими способами кроятся здешние одеяния, как проводила вечера за неторопливой вышивкой, как с отвычки исколола себе пальцы и боялась заляпать алыми каплями тонкую материю.